Мы с Гошей артисты

Мы с Гошей артисты

Непревзойденный мастер дрессировки хищников, наш старейшина в этой области, народный артист республики Борис Эдер в своей книге "Мои питомцы", подчеркивая сложность процесса дрессировки медведей, вместе с тем отмечает, что их сообразительность и восприимчивость иногда поражали даже его. Необычайно интересная глава, посвященная бурым медведям, заканчивается такими словами: "На основании практических наблюдений я могу с уверенностью сказать, что с бурыми медведями можно подготовить еще много замечательных номеров, так как они в состоянии проделывать очень сложные акробатические и гимнастические упражнения, связанные с точностью баланса".

В абсолютной точности этого вывода я убедился на своем в сущности малом опыте работы с Гошей. Пусть не покажется читателю нескромностью с моей стороны такое сравнение: если обычно в цирке медведь выполнял, как уже было сказано, два-три трюка, то мне удалось своего косолапого артиста обучить тринадцати различным трюкам. Причем в ряде случаев это очень сложные упражнения, немыслимые без овладения многими цирковыми жанрами: почти всеми разновидностями гимнастики, включая воздушную, антиподом, эквилибристикой, балансированием, жонглированием, борьбой, вело- и мотогонками.

Нет худа без добра. Я ведь тогда еще работал ассистентом у Сидоркиных и потому мог готовить своего медведя только урывками - по ночам и в выходные дни, причем репетиции проходили не на манеже, а во дворах и конюшнях цирков в Риге, Горьком и других городах, где нам доводилось работать в то время. Это обстоятельство наложило определенный отпечаток на характер Гоши, закалило его, приучило к терпимости, невзыскательности. Он и поныне очень быстро приспосабливается к любой обстановке, не смущаясь и не капризничая, демонстрирует свое искусство в самых непритязательных условиях.

В конце 1955 года Сидоркины полностью переключились на работу с морскими львами, а медвежий цирк передали Чжен Хай-тину. Я уже тогда хорошо знал и выводил на манеж всех медведей, в том числе даже самую злющую медведицу Машку. К слову сказать, она однажды укусила мне руку чуть ниже локтя и сделала это настолько усердно, что месяца полтора я был обречен на вынужденное безделье.

Чтобы познакомить нового исполнителя с медведями, я был назначен в его номер тренером-дрессировщиком. С ним мы основательно работали около года, а попутно я продолжал занятия с Гошей, вкладывая в них всю душу. Трюками, о которых говорилось выше, он уже достаточно хорошо овладел, оставалось лишь отшлифовать каждый из них да отработать композиционное построение номера.

Вот какой была последовательность упражнений. Вначале мы разыгрывали сцену встречи медведя-охотника с цыганкой, которую изображал я. Нагруженный многочисленными трофеями, переброшенными через плечо, медведь, возвращаясь после удачливой охоты, неожиданно встречает цыганку. Начав ему гадать, она ловко снимает с медведя всю добытую дичь. В заключение, напевая, она уже совсем было собирается уйти, но тут вдруг выясняется, что охотник не такой уж ротозей, как казалось поначалу. Он догоняет плутовку, отбирает дичь, а бессовестную гадалку заставляет заняться трудом.

Затем шел вальс, забавно исполняемый Гошей с большой куклой. После этого медведь совершал три круга по манежу на самокате и уезжал за кулисы, где получал кусочек сахара. На аплодисменты он выбегал, делая подряд несколько передних кульбитов.

Потом косолапый артист исполнял серию комбинированных трюков на параллельных брусьях и приставленных к ним лестницах: ходил на задних лапах, передвигался в стойке на передних лапах. Эти упражнения сменялись антиподом: лежа на спине, Гоша в абсолютной темноте в таком необычайном темпе жонглировал факелом, зажженным с обоих концов, что казалось, в эпицентре цирка вращается в горизонтальном положении огненное колесо.

Тут наступала очередь демонстрировать воздушную гимнастику, и мой питомец выполнял упражнения на трапеции.

Все это время я стоял в стороне, в проходе у форганга^*. Но после трапеции я вновь становился активным участником представления - начинались состязания в борьбе между человеком и зверем.

^* (Форганг - артистический выход на манеж.)

Мастерство балансера и эквилибриста Гоша показывал, стоя на шаре, быстро катящемся по арене. Затем он ездил на велосипеде, после чего я опять включался в работу: в абсолютной темноте мы вместе начинали гонки на двух мотоциклах с включенными фарами. В заключение номера мы демонстрировали игру в чехарду.

Изо дня в день я терпеливо обучал заметно подросшего медведя, не переставая любоваться поразительными успехами своего необычайно сообразительного ученика. Особенно хорошо давалась ему езда на велосипеде. И поныне в зрительном зале стоит веселое оживление, когда Гоша азартно выписывает "восьмерки", поднимаясь при этом над седлом сантиметров на десять, чтобы яростнее нажимать на педали.

Слухами, говорят, земля полнится. Разговоры о необыкновенно "талантливом" медведе докатились до Главного управления цирков^*. Министерства культуры СССР, откуда к нам частенько наведывались режиссеры. Некоторые из них, любопытства ради побывав на моих занятиях с Гошей, горячо одобрили идею создать номер с одним медведем.

^* (Ныне - Союзгосцирк.)

- С одним, но зато с каким! - восхищенно говорили мои друзья представителям Главка, убеждая их посмотреть Гошу.

Теперь уже не столько я, сколько товарищи - артисты, директора и другие работники цирков хлопотали о том, чтобы мне поскорее предоставили возможность работать самостоятельно. И в конце ноября 1956 года моя мечта сбылась- из Москвы поступила телеграмма о том, что я зачислен в коллектив "Цирк на сцене", работавший тогда в Молдавии.

...Среди ночи я несколько раз вставал, чтобы снова и снова перечитать лаконичный текст служебной телеграммы. Нет, это не было ни сном, ни галлюцинацией, в руках я держал настоящий, абсолютно достоверный документ.