Перед самым отъездом на Дальний Восток

Как раз перед самым отъездом на Дальний Восток - я был назначен художественным руководителем Владивостокского цирка - вдруг пришло письмо. С волнением раскрываю его - от Володи Кузнецова! "Дорогой Батя! Должен написать вам правду. Знаю, вам будет очень тяжело, но иначе поступить не могу. Из Минска я тогда не попал в свою часть. Как и многие другие отступал с другой..." Глаза мои затуманились. И в страхе, что Анна Николаевна застанет меня за чтением этого письма, я ушел из цирка, отошел подальше и в каком-то переулке дочитал письмо до конца. "...Как-то я встретил бойцов нашей части. Они говорили, что видели Витю и Мишу в лесу, они направлялись к Бресту. Через некоторое время другой знакомый боец-однополчанин утверждал, что Витя и Миша с командиром полка Божановым находились в броневике. Бомба угодила в машину. Это произошло у реки Щера...".

На улице я сдерживался как мог, но, войдя в гардеробную,- не выдержал. У меня было такое состояние, словно я потерял все на свете. Я любил этого, выпестованного мною ребенка. Он утешал мое сердце, придавал бодрость и энергию. Рядом с ним я не чувствовал усталости, не замечал невзгод. Даже непрерывные наши цирковые переезды проходили для меня с Витей веселей... А как же примет это известие Анна Николаевна? И как сказать ей о письме? Я решил сам собраться с силами и сообщить обо всем, постепенно подготовив. Но она чутким своим сердцем уловила в моем поведении что-то неладное.

- Да что с тобой? - спрашивала она. - Стал угрюмый, отмалчиваешься... прячешь глаза... Худая весть от Вити и Миши? Не бойся, я выдержу, я сейчас не одна такая...

Я отдал ей письмо и вышел из комнаты.

...Теперь вечерами на манеже Борисовская играла, пела, смеялась, а придя в гардеробную, садилась за столик, на котором стоял портрет Вити, смотрела на снимок, обливалась слезами и приговаривала:

- Витенька мой! Мой славный Витюша!..

Наши друзья, как могли, старались отвлекать нас от горя, рассказывали разные истории, спрашивали советов по разным сложным и запутанным делам, давали всякие общественные поручения. Я молча благодарил их, но между тем стал замечать, что Борисовская не может выступать без шпаргалки. Она начала терять память...