Глава первая. Истоки

Таковы уж капризы истории. Англичанин Филипп Астлей лелеял первые соцветия, появившиеся на могучем многовековом дереве, а сочный плод оказался в руках офранцузившихся итальянцев Лоренцо и Энрико Франкони. Братья, сильные и смелые акробаты на лошадях, отличные наездники, умелые дрессировщики, почти без усилий собрали богатый урожай, забыв о предшественниках. А может быть, в конце XVIII века и узнать все было трудно.

Понадобилось еще лет полтораста, понадобились титанические усилия многих ученых, чтобы заговорили свидетели истории.

Широко раскинувшиеся корни животворными соками разных земель веками питали непрерывно растущее, крепнущее дерево. Недюжинная сила таилась в нем.

Сотни тысяч безвестных садовников оберегали первые побеги, заботливо выхаживали растение. Кто они?

- Мы! - дружно воскликнут древние египтяне.

- Мы! - присоединятся китайцы и в подтверждение сошлются на многочисленные древнейшие памятники материальной культуры, легенды и песни.

- А Греция! У нас родился амфитеатр^*.

^*(Амфитеатр - круглое или овальное сооружение для представлений.)

- Можно ли забыть нас? - скажут римляне.

- И наш вклад весом! - с полным правом заявят славяне. - На стенах южной башни Софийского собора строители изобразили скоморохов, эквилибристов с першем. На стенах киевских, новгородских и других соборов, испещренных росписями, среди многочисленных рисунков, сделанных горожанами, есть оседланные лошади с всадниками и без них, акробат, стоящий на руках, скоморохи. А Сморгонь? К глухому белорусскому селу шли скоморохи, скакали княжеские егеря со всей Руси и из-за границы. И все - за учеными животными. Сморгонцы прославились искусством дрессировки медведей.

- История свидетельствует, что в древней Армении театральное действие чередовалось с цирковым, - скажут армяне.

- А сколько веков существует дорвоз? - напомнят узбеки. - Можно ли забыть это старинное искусство канатоходцев?

Нет! Ничего нельзя забывать. Надо бережно, по крупицам собирать все созданное народами.

Народы. Страны. Века.

Много тех, кому родословное дерево искусства цирка обязано жизнью и обилием плодоносных ветвей.

Но где же оно берет начало? В играх? Народных обрядах? В мастерской ремесленника?

Несколько тысячелетий назад искусные китайские мастера научились плести из джута канаты. Отважным мореплавателям необходимы надежные снасти. Чтобы испытать их прочность, совсем необязательно выходить в море и дожидаться шторма. Можно к деревьям, растущим неподалеку от мастерской, привязать концы каната. Разумеется, у самой земли! Опираясь на плечи товарищей или держась за палку, подмастерья становились на него и даже подпрыгивали. Если ни одно волоконце не лопалось, канат выдерживал испытание.

Но вот находится смельчак, постоянный заводила всех игр и затей. "Эка невидаль - стоять на канате, когда тебя держат! А вот у кого хватит духа взобраться на него без посторонней помощи? Да что - постоять! Пройти по нему от конца до конца".

Вызов брошен. Хитрец! Конечно, он не раз пытался обойтись без посторонней помощи. Все реже и реже канат норовил выскользнуть из-под ног, становился послушным.

Вскоре лукавый малый убедился, что другие подмастерья после таких же упорных упражнений бегают по канату не хуже его. Чтобы сохранить за собой первенство, он поднял канат повыше над землей, научился не только ходить, но и сидеть, лежать на нем.

Помощник шорника в мастерской хозяина испытывал прочность подпруг, прикрепляя их к перекладине под крышей и подтягиваясь так, что буграми вздувались мышцы на руках и спине.

Цирк

Красильщик в деревянном корыте с цветным раствором расстилал ткань, устанавливал каток, на который клал доску. Ремесленник становился на нее и легкими нажимами ног заставлял каток двигаться то в одну, то в другую сторону. Чтобы не упасть, он руками цеплялся за перекладину над головой. Но руки быстро уставали. Пришлось приучаться сохранять равновесие, не держась за палку.

Когда наступал Праздник урожая, все они с увлечением и гордостью показывали свое искусство веселой толпе, умеющей оценить мастерство.

Молодежь состязалась в ловкости, прыгая сквозь круги для сит. Непрерывно возрастала трудность и опасность упражнений. Лишь некоторые осмеливались пролететь между остриями ножей, воткнутых в корпус круга, или сквозь огненное кольцо.

Другие искусники подбрасывали и ловили одновременно по два-три тяжелых глиняных сосуда для хранения риса. Некоторые опрокидывались на спину и проделывали это ногами.

Показывали весь процесс работы сборщиков фруктов. Обильный урожай требует быстрой уборки. Возле каждого дерева обычно заняты два человека: один собирает фрукты, второй поддерживает лестницу. А что, если работать одному? Стоя на бамбуковой лестнице, легкими движениями корпуса сборщик плодов чуть-чуть покачивал ее из стороны в сторону. При желании можно было медленно двигаться вокруг дерева. Не сразу удалось самостоятельно балансировать на лестнице. Лишь постепенно выработалась необходимая слаженность движений, позволяющая не только сохранять равновесие, но и спокойно работать. Некоторые удальцы заменили лестницу бамбуковым шестом. Подпрыгивая на нем, держались не хуже, чем на лестнице.

Постепенно мастерство народных умельцев достигало такого уровня, что то у одного, то у другого созревало решение - расстаться с хозяином и посвятить себя выступлениям.

Разнообразные навыки, подсказанные китайским ремесленникам и крестьянам их трудовой жизнью, легли впоследствии в основу многих жанров не только самобытного китайского цирка, но и европейского.

Народ любил сильных и ловких бродяг-артистов. Их физическое совершенство покоряло.

Как не поглядеть на бои быков, не потолкаться возле фокусников, не полюбоваться, как ловко и непринужденно девушки и юноши перебрасываются красными шариками!

Суеверные египтяне побаивались фокусников. Однако о самых прославившихся слагали легенды. Около пяти тысяч лет тому назад перед фараоном Хуфу выступал фокусник Чачаеманх. О творимых им чудесах рассказал летописец: фараон и его приближенные были поражены, когда человек, которому фокусник на их глазах отрубил голову и снова приставил, ходил, разговаривал, будто с ним ничего и не произошло. Взгляду Чачаеманха покорялся царь пустыни - лев.

Да что бродячие фокусники! Могли ли они сравниться со жрецами, которые использовали иллюзию, достижения химии, механики, физики для поддержания господства, для запугивания народа? Врата храмов "самостоятельно" распахивались, под сводами сверкали молнии и грохотал гром, статуи богов "оживали" на глазах, "плакали" и "истекали" кровью.

...Три с половиной тысячи лет тому назад. Остров Крит. Сверкающие под ярким солнцем величественные дворцы. Невероятная роскошь.

Для властителей могущественной морской державы часто устраивались игры с быком. Игры между жизнью и смертью. Молодые рабы, прошедшие специальную подготовку, должны были, улучив момент, ухватиться за рога метавшегося за крепкой изгородью разъяренного быка. Чтобы освободиться от груза, животное встряхивало головой. Раб взлетал в воздух и, сделав в воздухе пируэт или сальто-мортале, опускался на спину быка. Многие же кончали жизнь на рогах или под копытами свирепого животного.

Неведомые художники увековечили на стенах дворцов мужество и ловкость этих людей.

На Палатине - одном из семи холмов, на которых начал расти Рим, - перед императорским дворцом устраивались грандиозные представления. Современник увлеченно повествовал, о канатоходцах, танцевавших в котурнах^* на тонких веревках,о "чудодеях", бросавшихся с подмостков (трамплинов) и пролетавших через огненные кольца. Участники представления, по свидетельству современника, взлетали в воздух подобно птицам, но без крыльев.

^*(Котурны - своеобразная обувь с очень толстой подошвой, которую надевали древнегреческие и древнеримские актеры, чтобы увеличить свой рост. )

На колоннаде одной из императорских конюшен художник изобразил участников подобного представления.

А сколько искусников съезжалось в Константинополь на рождественские праздники! Жонглеры, акробаты, фокусники, канатоходцы из Армении, Египта, Аравии, поводыри медведей с Руси. На площадях исполняли они опасные и сложные упражнения. Переодетые в монахов, пели озорные песни, высмеивая богачей и церковь. Кончались праздники, и снова артисты отправлялись в путь.

Особенно много было их на юге Франции, Италии, где мягкий климат позволял почти круглый год давать представления, а значит, и иметь кусок хлеба.

Гёте описал одну из бродячих трупп. "Кажется, что никогда еще такое дикое, мрачное, обрывистое ущелье первобытных гор не было оживлено такою веселою и характерною группою. На первом плане видим пеструю толпу людей, похожих на цыган, грубых и причудливых, странных и жалких, слишком распущенных, чтобы внушать страх, слишком необычайных по виду, чтобы заслужить' доверие. Крепкие вьючные лошади то по иссеченным в скалах ступеням, то по извилистым тропинкам тащат на себе пестрый и беспорядочный хлам, обвешанный всеми инструментами, которые производят в оркестре оглушительную музыку, а здесь, при движении, поражают слух грубыми звуками..."

Неприхотливые бродячие артисты могли дать представление и в пустующей овчарне и в княжеском замке, на площади города и на улочке селения. Наездникам же, с которыми в XVI- XVII веках все чаще и чаще скрещиваются их пути, требовалось куда больше места. Да и для содержания лошадей необходимо помещение.

Берейторы^* охотно задерживались в городах, где было много зрителей и учеников. Дети владетельных родителей, как писал Гёте, заявляли, что у них есть желание "учиться только двум предметам: письму да верховой езде".

^*(Берейтор - человек, объезжающий лошадей, обучающий верховой езде.)

Для занятий и выступлений конные штукмейстеры огораживали невысоким заборчиком круг со специально подготовленным грунтом. Это и лошадь дисциплинировало, и зевак заставляло держаться на определенном расстоянии, и легче было демонстрировать различные упражнения.

Однажды по желанию одного из наездников барьер был разомкнут, чтобы пропустить на манеж бродячих артистов. Свои выступления они должны были приспособить к кругу, который на века стал их домом.

Наездником этим был Филипп Астлей.