Вскоре после начала моей новой жизни

Вскоре после начала моей новой жизни в одном из цирков мне посчастливилось работать вместе с знаменитой в прошлом гротеск-наездницей Жаннет. Номер ее был когда-то первоклассным, и она пользовалась большим успехом. Она видела в своей жизни много цветов, преподнесенных ей за ее талант, красоту и трудолюбие; слышала много аплодисментов, но ее личная жизнь была полна страданий и слез.

Позже мы часто встречались в программах и постепенно сдружились. Однажды она поведала мне печальную историю своей жизни. Вот она.

На больничной койке в Любляне умирал артист цирка Занчевский, по афише Фернандос. Он упал на манеж из-под купола цирка. Вокруг постели стояли артисты - друзья умирающего. Занчевский-Фернандос чувствовал, что до утра ему не дожить, и прижимал к груди свою приемную дочь Валентину. Она оставалась круглой сиротой. Фернандос просил друзей позаботиться о девочке, помочь ей стать артисткой. Кровь хлынула изо рта, и он умер.

Валентину взял к себе один из старых артистов и стал учить ее жонглированию, акробатике и танцам. Но серьезно заниматься с ней он уже не мог. И когда другой артист, Гринберг, попросил уступить ему девочку, он согласился. Составили документ, и она вошла в семью Гринбергов. Валентину начали учить стоять на руках, ездить на лошади и по-балетному танцевать.

Ей дали цирковое имя Жаннет, а дома называли Женей. Мадам Гринберг учила Женю не только танцевать, но и нанизывать блестки на костюмы, шить, готовить обед, стирать, делать покупки на рынке. Уже двенадцати лет Женя вставала чуть свет, бежала на базар, возвращалась, нагруженная полными корзинами, приготавливала завтрак для всей семьи Гринбергов и к шести утра бежала в цирк на репетицию. Репетиция продолжалась до двенадцати часов, и Женя спешила домой: к четырем часам должен был быть готов обед. Закончив свое выступление, она снова спешила домой, чтобы до прихода хозяев приготовить ужин. После ужина надо было убрать дом и постирать. Спать лечь удавалось никак не раньше двух часов ночи. Комнаты своей у нее не было, и ютилась она в коридоре.

К восемнадцати годам Женя стала замечательной наездницей. Она была красиво сложена, пластична и в совершенстве владела мастерством наездницы. Гринберг получал за нее у директоров цирков большие деньги, она была гвоздем программы и на афишах именовалась как знаменитая французская наездница Жаннет. Но даже и блестящие артистические успехи не изменили ее положения в семье: по-прежнему получала она пощечины и от хозяина и от хозяйки, по-прежнему ходила в перешитых старых хозяйкиных платьях.

Жила она очень одиноко. Заводить знакомство с кем-либо ей запрещалось. Мадам Гринберг зорко следила за ней, а если когда и удавалось от кого-либо незаметно получить записку, то прочитать ее она не могла - Женя была неграмотна. Нигде почти, кроме цирка и рынка, не бывая, она постепенно становилась дикаркой. И даже когда Жаннет приглашало местное общество и мадам Гринберг, которой самой хотелось "в гости" хоть сопровождающей, уговаривала Женю пойти, даже предлагала свои туалеты и туфли, Женя всегда отказывалась, за что мадам называла ее "дурой".

Женя была тихая и скромная девушка, да к тому же беззащитная сирота и выросла без ласки и приветливого слова. Хотя ее жизнь ничем особенным не отличалась от жизни других цирковых детей, она часто плакала, уткнувшись в подушку. И все чаще приходила Жаннет мысль о побеге. Но куда ей бежать? К кому? И что она будет делать без лошади? Поэтому заветной мечтой Жаннет было иметь свою лошадь и работать самостоятельно.

Ее приглашали цирки Труцци, Стрепетова, Есиковского, Бескаравайного, Лапиадо, бр. Никитиных. Гринберг все повышал и повышал цены на Жаннет, но во время переездов из города в город знаменитая артистка ехала в теплушке вместе с лошадью, а ее хозяева - в мягких вагонах.

И вот однажды в цирке Крутикова в одной программе с Жаннет выступали музыкальные клоуны Бим-Бом. Один из них, Иван Радунский, молодой и красивый, очень понравился Жене, и она часто до своего выхода на манеж смотрела в щелочку занавеса на их выступление. Радунскому Женя тоже нравилась, и в свободное время он тоже стоял в проходе, смотрел ее работу. Но поговорить им никак не удавалось.

И. С. Радунский и М. А. Станевский