И вот я снова в родном городе

И вот я снова в родном городе, и он, словно понимая мое состояние, встречает меня дождем и тучами...

Мать очень обрадовалась моему приезду. Первые дни прошли в хлопотах, в налаживании быта. Но потом, когда хлопоты были закончены, тоска с новой силой охватила меня. Я гнал мысли о цирке, не хотел слышать ни маршей, ни реприз, которые настойчиво звучали в моей голове. Надо было приноравливаться к новой жизни...

П. Тарахно и Ю. Шатиров

Но однажды я получаю письмо от главного редактора журнала "Советский цирк": "...товарищи рассказывали о Вашей коллекции цирковых книг, афиш... Сейчас мы готовим серию статей, посвященных 100-летию со дня рождения Анатолия и Владимира Дуровых. Вышлите в первую очередь Ваши воспоминания об Анатолии Леонидовиче".

Показалось, что и стены нашей хатки вдруг заулыбались мне: смотри-ка, тебя не забыли... Мне стало теплее, и одиночество отступило.

Писать мне неожиданно понравилось. Я как бы заново переживал события своей жизни, былые волнения и радости словно возрождались во мне. Но с особым интересом писал я о людях, о своих цирковых товарищах. Это открывало их для меня в каком-то новом свете, я видел теперь то, чего не замечал раньше. Видел второстепенность того, что раньше волновало меня как главное. Замечал, что главное подчас возникало незаметно и неощутимо. И как это не догадался я писать раньше - насколько четче, полнее, богаче воспринял бы я жизнь! Я вспоминал слова, поступки - снова жил в цирке и цирком.

Вскоре оказалось, что эти воспоминания нужны не только мне, что они не только мое личное дело. В сентябре 1960 года газета "Керченский рабочий" опубликовала мою статью "50 лет в советском цирке".

Нет, жизнь все-таки удивительно щедра. Весной в Керчи начал работать цирк-шапито. В его программе - Ташкен-баевы и мой друг Акрам Юсупов, клоун неотразимой заразительности. От его улыбки словно всё расцветает вокруг. В эти дни я почти не бывал дома. Снова дышал воздухом цирка, болел его делами, волновался его заботами. Дни опять пролетали незаметно. Я только старался гнать от себя мысль, что всякие гастроли когда-нибудь да кончаются. Разлука теперь мне казалась просто немыслимой. Но она все-таки пришла.

Я провожал их на вокзал, не веря, что они на самом деле уедут. Глядя в окна их вагонов, я словно остолбенел. Наверно, заметив это, из вагона выбежал Акрам Юсупов и снова обнял меня. Поезд тронулся. Мы бежали рядом с составом и смеялись. Акрам вскочил на подножку и махал мне рукой до тех пор, пока поезд не скрылся в дымке. Как потерянный побрел я домой. Да, они все-таки уехали, и тупое безразличие навалилось на меня.

Но снова цирк пришел мне на помощь. В том же году мне предоставилась возможность поехать на гастроли в Донбасс. Мне шел уже шестьдесят пятый год, но едва я выходил на манеж, как забывал о старости, о житейских невзгодах, со всех сторон окружавших меня, и снова чувствовал себя молодым и душой и телом. И вспоминал при этом, как, бывало, подбадривал меня Мочалов, когда мы говорили о надвигающейся старости:

- Шестьдесят пять лет, Петр Георгиевич, - это еще не старость. Я где-то вычитал, что сейчас средняя продолжительность жизни у нас не то 62, не то 64 года. Так это же средняя. А от средней до полной еще половина.

- Утешительная у тебя арифметика, - отвечал я ему, благодарный за его старания ободрить меня.

П. Тарахно, Б. Эдер и А. Цхомелидзе

Гастроли эти были короткими, но их зарядки хватило мне надолго, и я думал: чем черт не шутит, подвернутся и еще такие. Но, к сожалению, они все же оказались последними.

А у больных моих дела между тем не улучшались. После Цхалтубо жена вроде стала чувствовать себя здоровее, но память не возвращалась, и это заставляло болезненно сжиматься мое сердце. Неужели ее ждет самое страшное, спрашивал я себя не раз, и она потеряет рассудок? Меня охватывало отчаяние, и я метался в поисках спасения.

И снова "писанина", так называл я про себя свои новые занятия, отвлекала меня от безысходных мыслей, от бессилия помочь дорогому и близкому человеку. В 1963 году в Крымском издательстве вышла в свет моя книга "Жизнь клоуна". Такой труд одному мне был бы не под силу, и помог его завершить журналист И. А. Бондарь.

Детская цирковая студия в Краснодаре. В верхнем ряду четвертый слева - П. Тарахно

Да, люди шли мне навстречу и помогали мне в моей трудной жизни.

Однажды меня вызвал к себе секретарь Керченского горкома партии А. К. Эмин и сказал:

- А почему бы вам не помочь нашей самодеятельности?

С той поры и началось. Я встречался с участниками художественной самодеятельности в городе и ездил в районы, помогал подбирать репертуар, учил составлять программы концертов, ставил номера - одним словом, передавал молодежи свой опыт. Это было живое, увлекательное занятие. Оно требовало и сил, и времени, и горячего сердца... Я был рад однажды услышать слова о себе и людях моего поколения:

- Годы покрыли ваши лица тонкой сеткой морщин, по серебрили головы, слегка ссутулили плечи, и все-таки о вас не скажешь: "старики".

После таких поездок я возвращался радостным, возбужденным, точно с праздника. Анна Николаевна говорила мне каждый раз, что я помолодел на десять лет. Ах, если бы это на самом деле было так, я давно бы уже превратился в ребенка! Но, действительно, эти поездки возвращали мне молодость духа. Когда ты чувствуешь, что нужен людям, как тут не помолодеть.

Иногда Анна Николаевна упрашивала и ее взять с собой. Я опасался, но брал и видел, что и на нее эта встреча с юностью действует благотворно.