Легендарное начало

Вначале была легенда. Должно быть, уже никто никогда не выяснит, как все обстояло в действительности и когда и где, собственно, все началось. Обычно говорят и пишут, что мы - три цирковых поколения; это справедливо лишь постольку, поскольку речь идет о настоящем цирке, о таком, каким мы его себе сегодня представляем. Легенда уходит корнями буквально в семнадцатое столетие. Я говорю "легенда", даже если для отца, для брата и для меня это была не легенда, а самая настоящая реальность. Кроме того, у нас не было ни малейшего повода не верить в то, во что хотелось верить.

Эту историю мы знали с самого раннего детства и слыхали ее не менее десяти раз в месяц. Если нам не рассказывали ее отец или мать, рассказывали монтировщики или дрессировщики, а то мы и сами придумывали ее продолжение в своих мальчишеских мечтах. Ведь с помощью фантазии можно творить чудеса куда лучше тех, что демонстрирует фокусник с помощью цилиндра. Какие блестящие подробности мы придумывали! Однако отец не любил ни выдумок, ни подробностей и настаивал на своей версии, которую не раз в свою очередь слышал от своего отца, а тот от своего и так далее, вплоть до легендарного семнадцатого столетия, когда якобы все и началось.

А согласно этой истории началось все так, как и начинаются сказки - с короля. Только король тот был не из сказок, а из мяса и костей и звали его Ян Собеский; он правил в середине столетия в Польше, и наш прапредок (мы все называли его "дед") был якобы его главным адъютантом. Бабушка даже уверяла, что он спас Вену от турков и что из мести турки потом не пускали ни один европейский цирк дальше Константинополя. И среди циркачей долго говаривали, что за Константинополем конец света. Но мы, мальчики, считали, что у турков не может быть такой хорошей памяти; у нас, по крайней мере, она была приличной лишь настолько, что за время своих редких посещений школы мы запомнили 1683 год, когда, по заверениям пльзенского пана учителя, Вена вела войну с турками. Вообще надо сказать, мы помнили из уроков лишь то, что хоть как-то было связано с цирком, а стало быть, не так уж много: кое-что из естествознания, кое-что из географии.

Дальнейшие события развивались не столь благоприятно для нашего претерпевавшего различные метаморфозы предка. После смерти Собеского ему, мол, с двумя своими сыновьями, Антонином и Вацлавом, пришлось спасаться из Польши бегством. С пустыми руками бежали они в Чехию, где терпели нужду. Жили как придется, бродили по деревням, выступали на храмовых праздниках да ярмарках, пели песенки, аккомпанируя себе на трубе, губной гармошке или на простеньком струнном инструменте, и таким образом зарабатывали на жизнь. Можно себе представить, что это были весьма грустные мелодии, а нищета являлась врагом похуже турков, стоящих у ворот Вены.

И где-то здесь уже кончается легенда и начинается реальная действительность. Из всего блестящего прошлого находит свое подтверждение лишь не столь блестящий финал, то есть голод и скитания без конца и без начала, храмовые праздники, песенки да ярмарки. Свидетельств крайне мало, лишь кое-где в архивах несколько пожелтевших бумаг, лежащих в беспорядке и не датированных, но и это, в конце концов, свидетельство. Кого в ту пору интересовали бедняги комедианты.

И если тогда встречается наше имя, то, как правило, в каком-нибудь прошении или чаще в отказе на эту просьбу, лаконичная и строгая чиновничья запись. Первое упоминание относится к 1792 году, и это в самом деле лишь упоминание, собственно, всего-навсего справка об уничтожении какого-то старого документа, касающегося акробатов Клудских. Потом объявляется Клудский родом из Барау, да какое там Барау, когда это наш старинный Баворов в Водняне, прародине чешских музыкантов, комедиантов и владельцев менажерий (Особый вид кочевого цирка, демонстрировавшего лишь дресировку. Сейчас такие цирки называются зооцирками). И этот баворовский Йозеф 26 февраля 1851 года просит разрешить выступление с марионетками или куклами, открыть небольшой театр, а кроме того, разрешения на хождение по канату. Уважаемое учреждение дало ему разрешение, правда, исключая Прагу и курортные города, куда в ту пору бродячим комедиантам и кукольникам вход был запрещен.

Баворовский канатоходец, или сальтимбанк, в течение 1856-1859 годов еще несколько раз просил разрешение. В 1856 году он настойчиво просил разрешения на карусель, и похоже, что с помощью кукол и хождения по канату он все же несколько поправил свои дела, иначе бедняге с большим трудом удалось бы оборудовать эту карусель.

Кое-кто утверждал, что наш дорогой прапредок бежал из Польши в 1846 году, но мы в то не верили, потому что не хотели поступиться своим адъютантом, спасшим Вену от Османов, да к тому же жившим на столетие раньше. Теперь, когда найдены документы, я еще меньше верю в это. Я уж давно простил своим предкам всех главных адъютантов. Да и как иначе! Бедняги брели с многочисленной семьей, с марионетками, канатом и каруселью от деревни к деревне, выступали как фокусники и канатоходцы, а их жены были акробатки или женщины-змеи, как уже было заведено; несмотря на их искусство, полицейские гнали их с места на место. Артистов это безусловно угнетало, люди они были гордые, а их ремесло требовало спокойствия. Разве это можно было вынести - то ты изображаешь с помощью марионеток короля и королевских адъютантов, а то вдруг тебя гонят за бродяжничество или самому приходится спасаться бегством из-за украденной курицы! Можно ли на них сердиться за то, что в конце концов они сами поверили своим марионеткам. Адъютанта полицейские не станут гнать от деревни к деревне, а должна же все-таки быть какая-то справедливость на свете. Раз ее нет в настоящем, да и в будущем она не предвидится, ее искали в прошлом. Так поступали все бродячие комедианты - существовал ли такой владелец менажерии, который не вел свое происхождение из королевского рода?

И еще один представитель нашего рода появляется в документах, тоже с марионетками и танцами на проволоке. Звали его Антонин, он был из Букевнице, то есть из Буковника возле Жигобцов, неподалеку от Сушице - мы снова на Шумаве, - и он подавал прошения по поводу своих марионеток в 1854-1860 годах. Антонина тоже долго не хотели пускать в Прагу, для которой шумавский комедиант был слишком груб. Но наконец власти все же смилостивились и дали Антонину, точнее его марионеткам, разрешение на представление в Праге. Произошло это в 1864 году и повторялось еще три года подряд.

Таким образом, согласно документам, это был первый Клудский, от которого прямая непрерывная линия просматривается вплоть до настоящего времени, хотя в 1850-1860-х годах можно обнаружить лицензии и просьбы о лицензии на карусель, марионеток и хождение по канату и от других комедиантов, носящих то же имя. Следовательно, все эти "дедушки" являлись представителями древнего и весьма разветвленного рода из Шумавского края, зарабатывали они на жизнь чем придется и, невзирая на тяжкий труд и катастрофы, поднимались со ступеньки на ступеньку - от сальтимбанков до кукольников, от кукольников до владельцев карусели, а от каруселей, как мы увидим, еще выше. Конечно, не все шло гладко, порой они лишались всего и вынуждены были начинать с самого начала, как их дед с псалтирионом (Род десятиструнной арфы у древних иудеев) и трубой.

Буковницкий Антонин родился в 1826-м, а умер в 1895 году. Он похоронен в Пльзене, также как и его жена Мария, которая была на шесть лет старше и умерла в 1909 году. Дедушка начинал, как и все остальные, с марионеток и демонстрации своего искусства на канате. Однако потом он встретил где-то друга, которому повезло больше - у того была небольшая менажерия, и дед купил у него попугая и обезьяну. Хотя отец нам в детстве рассказывал, что этим более счастливым коллегой был моряк, как раз вернувшийся из Индии, на деле же, вероятно, все обстояло значительно прозаичнее. Просто один бедняк купил у другого бедняка пару облезлых животных, чтобы с их помощью прокормить семью, которая, вероятно, была более чем многочисленна. Снова тащились они от деревни к деревне, все было, как прежде, только зрителей прибавилось, а может, благодаря попугаю они стали щедрее, и спустя два года Антонин приобрел еще несколько бессловесных существ: трех обезьян и новых попугаев, потому что с другими животными обращаться не умел и не хотел рисковать. Снова якобы у моряка. Но этот второй моряк проливает свет и на первого, поскольку Антонин отправился за новыми обезьянами в Триест; по дороге он плясал на проволоке и демонстрировал обезьяну с линяющим попугаем. Триест в те времена был землей обетованной для всех владельцев менажерий старой Австрии, потому что перекупщики и различные предприимчивые люди продавали здесь животных, привезенных из заморских стран.

Годы шли, приобретение обезьян оказалось счастливой идеей. Антонин рискнул и купил двух змей и аллигатора, водрузил на свою обыкновенную повозку не менее обыкновенную клетку, в клетке поместил аллигатора со змеями, сверху привязал обезьян с попугаями, впряг в повозку тощего осла и снова отправился в путь - дорогу. Только на сей раз счастье решительно покинуло его: то, что было подходящим для обезьян, вовсе не годилось аллигаторам; кукольник умел обращаться с деревянными марионетками, но не с экзотическими животными. Зимой у него подохли не только обе змеи, но и аллигатор. Это был тяжелый, весьма тяжелый удар для всей семьи.

Тогда Антонин стал более осмотрителен и выбрал менее экзотических животных - волка, медведя. Теперь уж его менажерия на одной повозке не умещается, и вскоре он приобретает вторую и третью. Он становится осторожен. Знает вкусы людей, нужда научила его оценивать свои возможности. Или, по крайней мере, он полагал, что она его этому научила, потому что вторично пошел на риск и в 1868 году купил у Гагенбека (Руководитель известной гамбургской фирмы, продававшей животных в зоопарки и зверинцы и готовившей группы дрессированных животных для цирков) первого льва. Однако повторилась прежняя история: лев не перенес жестокой зимы, в феврале следующего года в Брно он простудился и погиб. Потеря была тяжкой, Антонин приобрел льва в долг, где ему было взять девятьсот талеров - столько стоил в ту пору у Гагенбека лев!

Антонин лишился льва, но у него осталось двадцать сыновей: Индржих, Йозеф, Франтишек, Карел, Эмануэль... Эмануэль единственный предоставил менажерии идти своим путем и начал разъезжать с кинематографом; тогда его, разумеется, называли "театр живых фотографий", "движущиеся картины", "великий кинематограф" и тому подобное. Там снимались фильмы вроде "Первая сигара студента", "Мечты одного колбасника", "Погоня за париком на Эйфелеву башню", "Три превращения луны" и прочие чудеса. Кстати говоря: любовь к кинематографу прочно удерживается у этой ветви рода вплоть до сего дня - сыновья Эмануэдя ездили с кинопередвижками по Чехии, а их внучка и сегодня продает билеты в кассе будейовицкого кинотеатра.

Двадцатым сыном был Богумил. До его появления на свет мать в последний раз питала надежду на рождение дочери, потом уж ее вера в то, что родится дочь, была серьезно поколеблена. Прокормить такое количество ртов было хотя и труднее, чем прокормить льва, змей и медведей, но имело и свои преимущества: Антонин не нуждался в посторонних людях, он все делал сам со своей семьей, а когда работает столько пар молодых рук, черт с ним, с гагенбековским львом! Можно, однако, предположить, что Антонин не относился к этому легкомысленно, все же лев есть лев. Они вновь подали прошение насчет танцев на проволоке, есть у них кукольный театр, они просят разрешения на карусель. Трудятся, трудятся не покладая рук и мыкаются с марионетками и канатом, пока в 1874 году не подворачивается подходящий случай.

В это время в Лейпциге рассвирепевший лев растерзал на глазах у публики директора известной менажерии Кройцберга, а наследники не горели желанием занять его место. Впрочем, удивляться не приходится. Этот Кройцберг прославился одним знаменитым номером, получившим затем распространение во всех европейских менажериях. В 1858 году у директора убежал лев Принц, кинулся на улице на лошадь, но кучер задушил его вожжами, затянув петлю. Этот "номер" потом показывали все большие менажерии: каждая имела чучело лошади и чучело льва, а иногда и воскового кучера.

Мирская слава недолговечна, директор Кройцберг был мертв, а кукольник Антонин из-под Сушице собрал все свои крейцеры, отправился в Лейпциг и сделался арендатором бесхозной менажерии. В больших городах он выступал еще под именем Кройцберга, но в Западной Нехии и в Шумавском крае уже предал огласке имя своего рода,- "Пльзеньские новости" в ноябре 1874 года опубликовали сразу два объявления по поводу его менажерии на площади Копецкого; позже уж он всегда останавливался в Рогреровом саду, или у реки под Лoхотинским мостиком, или в "bekhause" (Пакгауз (искам, нем.)).

В газетах сообщалось:

 "ВЕЛИЧАЙШИЙ ЗВЕРИНЕЦ
 В ЧЕШСКОМ КОРОЛЕВСТВЕ
 Вы увидите:
 4 ЛЬВОВ,
 ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ ЭКЗЕМПЛЯРЫ
 ЯГУАРОВ, ПАНТЕР, ПЯТНИСТЫХ И ПОЛОСАТЫХ ГИЕН,
 ЛЕОПАРДОВ, БОЛЬШУЮ ЛАМУ
 из Перу в Америке,
 редко встречающуюся в зверинцах.
 Многие виды хищных птиц и обезьян.
 Представление и кормление ежедневно в 4 часа.
 Приглашает посетить
 Ант. Клутский, директор".

А другое объявление две недели спустя дополняло:

"Особо обращаем внимание на вновь привезенных из Индии через Гамбург: большого тигра, пуму, американского льва, затем леопардов и африканскую овцу, имеющую оленьи рога, которые она ежегодно сбрасывает. Во вторник 1 декабря с 3-4 часов состоится большое кормление змей боа констриктор; любопытно, что эти змеи принимают пищу раз в три месяца, съедая в подходящую погоду до 10 живых кроликов".

В декабре 1879 года Антонин приезжает в Прагу. Уже не как арендатор, а как владелец большей части менажерии, потому что наследники окончательно отказались от славы дрессировщиков и распродали менажерию. На этот раз Антонин расположился на Виноградах против бывшего театра Аверино, и "Пражские новости" писали:

"В менажерии Кройцберга на Виноградах имеется 50 хищных зверей. Наряду с 4 прекрасными львами и 3 бенгальскими тиграми особенно выделяются: зебра, гну, лошадь с рогами, шелковистый бык из Индии, огромный кенгуру, большая коллекция разнообразных обезьян.

Каждый день в 4 часа кормление животных - 100 кг свежего мяса и демонстрация искусства неустрашимого укротителя Антонио со львами и дикими леопардами в центральной клетке".

"Неустрашимый укротитель Антонио" занимался, помимо того, какой-то побочной и странной торговлей - по крайней мере, свидетельством тому объявление, что у него имеется в продаже "белый слон из Нубии, 2 прекрасные жирафы (как живые), пригодные для музея или учебного кабинета".

"Как живые"! По всей вероятности, это были картинки: трудно поверить, что у Антонина был белый слон, пусть даже чучело, да еще из Нубии.

Тем временем остальные члены разветвленного рода ездят по Чехии; просьбы о разрешении рассыпаны по архивам красиво написанными строчками, и их уже никто никогда не соберет воедино. Двадцать сыновей - это двадцать сыновей; у них есть жены, дети...

Впрочем, в то время их было уже не двадцать. За приобретение опыта обращения с новыми животными наш директор и укротитель Антонин платил дорогой ценой.

Манеж в те времена выглядел совсем иначе, чем тот, что мы знаем сегодня. Дрессура демонстрировалась на свободном пространстве (когда это были не особо опасные звери) или непосредственно в маленьких демонстрационных повозках, и лишь позже в демонстрационной клетке, стоявшей в ряду остальных клеток прямо в менажерии. Демонстрационная клетка, собственно говоря, представляла собой обычную клетку на колесиках или, скорее, забранную решеткой повозку. Поскольку ширина ее была примерно два метра, а длина не более десяти, это означало, что дрессировщик работал в самом тесном контакте с животными. Посредине в решетку вставлялась доска, дрессировщик стоял по одну сторону, а хищники находились по другую. Он тыкал их металлическим прутом, заставляя прыгать, так что хищник вынужден был впрыгнуть в ту часть клетки, два на три метра, где находился укротитель. Такое выступление среди содержателей менажерий носило название "шлахта" (Название дрессировки хищников в старых цирках. От немецкого bchlacht - битва, сражение, бой).

В такой демонстрационной клетке лев прыгнул прямо на одного из сыновей Антонина, брат услышал крики и поспешил на помощь, но из клетки уже ни один из них не вышел.

Это было большим ударом для Антонина. Он запретил остальным сыновьям входить в клетку, прекратил демонстрацию животных, все младшие сыновья разбрелись. Разрешено было остаться лишь старшим, да и те не имели права входить в клетки с хищниками. Самые младшие должны были пойти учиться, потому что Антонин хотел, чтобы они подыскали для себя другую профессию.

Среди них был и Карел, мой будущий отец, который отправился в Градец Кралове, чтобы учиться там на священника.

Сколько подобных трагедий пережила любая менажерия! Стоит перелистать старые газеты. Найдем в них, скажем, вот такое сообщение о самом младшем из двадцати братьев, Богумиле, которого "сбил на землю медведь и рвал его, так что, не окажись тогда на тамошнем рынке стражники, несшие там службу, и не подоспей они мгновенно на помощь, человек не совладал бы с такой гигантской силой хищного зверя. Стражники были вынуждены тотчас застрелить медведя, чтобы спасти раненому жизнь. Несмотря на то, что Богумил был своевременно вырван из когтей медведя, кровь Ручьем лилась из его 33 ран".

Или давно забытое сообщение в "Народных листах" от 17 апреля 1888 года:

"Из Велвар нам пишут 16 с. м.: В течение трех дней здесь находился зверинец пана Клудского, направившийся сегодня в 7 часов утра в Роуднице. В последнем фургоне везли трех львов и бенгальского тигра. На шоссе между Велварами и Чернуцами открылась выдвижная дверца, с помощью которой запираются клетки. Служитель Ян Шанда из Малчиц, ведущий за последним фургоном верблюда и буйвола, стал запирать дверцу левой рукой. Один из львов кинулся на него, вцепился в руку, подтянул несчастного к клетке. На левой руке сорвал ему мясо от плеча до локтя, на правой висят лоскуты мяса, на груди и под мышками многочисленные раны. Первую помощь оказал д-р Скрбек из Велвар, сразу после чего раненого перевезли в пражскую общественную больницу. Шансы на выздоровление Шанды сомнительны. Из когтей хищника Шанду высвободил дорожный рабочий Дуда и женщины, работавшие в поле, которые колотили льва своими орудиями".

День спустя небольшая хроника заключает:

"Перед отправкой в Прагу велварский капеллан соборовал и причастил Шанду. В общественной больнице в клинике профессора д-ра Визе ассистент д-р Рааб в 17 часов отнял у Шанды всю левую руку, однако раненый вчера, то есть 17.4 в 11 часов пополудни, скончался".

Сколько было подобных происшествий! Передвигались своим ходом. У вагонов внизу были окошечки, откуда при спуске с горы выдвигались деревянные колодки к тормозам; вагоны с хищниками тоже имели вентиляционные окошки возле пола, и частенько случалось, что кто-нибудь путал вагоны и вместо товарного протягивал руку ко львам... Именно в эти годы такое случилось с дрессировщиком Полдом Райсом. Мышцы у него были сорваны до костей, но он вылечился сам - ромашкой...

К этому времени относится известная история с цыганкой и с традицией крестить цирковых животных, история, которая потом разлетелась по свету и кочевала по всем менажериям, циркам и зоологическим садам. Случилось это в Мишкольце.

Отец был в отчаянии и уже начинал верить, что менажерию преследует некий злой рок, против которого мы все бессильны. Все люди цирка несколько суеверны, так же как и актеры, а может, чуть больше. Но попробуйте, день за днем входить в клетку льва или про-сыпаться с мыслью, что ночью могло погибнуть какое - нибудь экзотическое животное, потеря которого означала голод и нищету для всей семьи! Испытайте такое и не носите при этом амулеты и прочую чепуху на счастье, вставайте по утрам с постели с правой ноги! Тут уж надо быть к цирковым артистам снисходительным, это как-то связано с их жизнью. Я сказал - с жизнью, а не с ремеслом, потому что работа в цирке - не ремесло, а сама жизнь. Тот, кто не родился в фургоне или не износил под брезентовым шатром пятьдесят пар обуви, никогда этого до конца не поймет. Но тот, кто родился во время переезда с места на место в фургоне, или в товарном вагоне, или где-то на сене возле лошадей, или хотя бы износил в цирке те знаменитые пятьдесят пар обуви, знает, что это такое. Что бы ни случилось, он, неожиданно вздрогнув, просыпается посреди ночи и прислушивается, не подымается ли ветер и не грозит ли опасность шатру. Он видит первые белые хлопья и соображает, выдержит ли цирковой тент тяжесть свежевыпавшего снега. Слышит лай собаки и тревожится, не бешеная ли она, потому что бешенство для цирка гораздо опаснее черной чумы. Он прикидывает размер любой городской или деревенской площади, поместится ли там шатер, и куда бы он ни пришел, всюду намечает, где бы поставить вагончики, где повозку с кассиршей, а где фургон с кошками. А когда на старости лет он уже вообще ни к чему не годен, он дрессирует дома хоть собаку или курицу - просто цирк это жизнь, от цирка не уходят и никогда не уходили. В цирке свои законы, свои правила, отчасти и свой собственный язык, а иметь язык - это значит иметь душу. Правила : к ним, например, относится такое - в цирк не ангажировали незамужних дам, если они не находились под защитой и опекой отца. Это был принцип. Существует в цирке и свой собственный юмор : вы можете злиться, если кто-то намажет вам перш салом или насыпет в грим ляпис, завяжет узел на трико или засунет в туфли, в которые вы должны молниеносно влететь после двойного сальто, тухлое яйцо; если вам кто-то прибьет ботинки к полу, или высыпет на вас мешок сена, когда вы репетируете партерную акробатику, или нальет вам в резиновый мешочек вместо красных чернил черные, в то время как вы в своем антре должны изображать идеальное кровохарканье. Можете злиться, а вы, вероятно, и будете злиться, бушевать как дьявол, но не уйдете, а если ц уйдете, лишь на другой манеж. Нет, из цирка не уходят и никогда не уходили, из цирка всегда вела лишь одна-единственная дорога - смерть.

Но кто в цирке говорит о смерти? О ней не говорят, она относится к тем вещам, о которых даже не упоминают.

Итак, Антонин в ту пору был удручен именно потому, что сильно страдал и ни с кем о том не говорил, но зато много раздумывал. О случившемся и о своих двадцати сыновьях, которых оставалось уже меньше.

Он как раз стоял в Мишкольце перед менажерией, уставившись в землю, когда к нему подошла какая-то цыганка. Цыганки в рассказах бывали молодые и красивые, как Кармен, либо старые и безобразные. Предположим, что эта была молодой и красивой. Она остановилась и спросила, почему он так мрачен. Антонин не ответил, и тогда цыганка сделала то, что в подобных случаях делают цыганки : заявила - она, мол, угадает, что его мучит. И угадала, что, разумеется, было не сложно. Но Антонин все еще не хотел воспринимать это всерьез или, скорее, наоборот, - воспринимал все слишком серьезно. Ведь о его несчастье знали все, и подобное гадание не представляло трудностей. Он и произнес что-то в этом роде, но цыганка не сдавалась.

- Скажу тебе еще больше, - якобы заявила она. - Скажу, что тебя ждет и как избежать несчастья. Тебе это пригодится, потому что твоим сыновьям угрожает опасность.

Антонин промолчал, но руки после этой фразы уже не отнимал, и тогда цыганка продолжала:

- Вам всем следует быть осторожными с животными, в них таится самая большая для вас опасность. Можешь избежать ее одним-единственным способом. Как только купишь или раздобудешь новое животное, брось в карболовую воду коготь или зуб какого-нибудь хищника. Потом подожги карболку и скажи: "Нарекаю тебя именем..." - тем, каким захочется, это уж твое дело. Если в эти минуты животное посмотрит на огонь, это животное доброе и ему можно верить. Но если оно отвернется, в нем таится фальшь и тебе следует быть с ним осторожным.

История эта старая, но сейчас я нахожу в ней зерно мудрости. Дать животному имя - это значит любить его и относиться к нему как к другу. Только такое животное и может быть добрым. У злого хозяина злая собака. Остальное может быть формой, привычкой, традицией, суеверием, если вам нравится это слово. Впрочем, всегда можно подстроить так, чтобы животное посмотрело или не посмотрело на пламя. Всякий хищник в первый момент пугается пламени и на миг замирает, уставившись на сверкающий огонь. Такое можно сорганизовать, а вот первое - нельзя. В нем проявляется отношение человека к животным, быть может, отчасти и к людям, потому что кто не любит людей... Люди этого иной раз не понимают, но животные всегда чувствуют.

Есть в этой истории и еще кое-что. Дрессировщики порой запугивали животных огнем. Такое порченое животное потом боялось огня. Во время опыта с карболкой легко можно было определить, изведало ли новое - в данном случае купленное - животное дрессировку подобного рода.

Несчастный Антонин был тогда доведен до отчаяния и потому решил это проверить. Долгие годы никаких происшествий не было или, по крайней мере, никаких серьезных происшествий, совет мишкольцской цыганки укоренился и обычай проверки огнем сохранился в цирке вплоть до конца его дней.

Менажерия странствовала по ту сторону Альп, в Венгрии, Галиции. Годы шли, Антонин состарился. Начал прихварывать, один уже не справлялся с таким количеством работы, братья не могли договориться между собой, цирку требовалась крепкая рука. Наконец Антонин решился: объявил сыну Карелу, чтобы тот бросил учебу. Карел с величайшей охотой оставил семинарию и вернулся к дрессировке хищников и в двадцать два года, в 1877 году, взял руководство менажерией на себя. Однако после учебы ему пришлось изрядно покрутиться, прежде чем он добрался до львов. Семейные распри и споры привели к тому, что менажерия распалась. Одной, большей частью, руководил самый старший из братьев, Антонин, который скрепил рукопожатием обязательство выплатить в течение пяти лет всем своим братьям уж не знаю по сколько злотых. Карел одолжил у братьев какие-то гроши, приобрел карусель и ездил с ней по тогдашней Австро-Венгрии. Казалось, слава цирка закатилась.

Потом братья откуда-то из Венгрии получили известие: Антонин женится. Это было в 1891 году. Антонин был самым старшим, и потому все съехались на свадьбу. Ведь во время свадьбы все ссоры побоку. Тут уж пошли иные пироги! Свадьба удалась как нельзя лучше. Когда женится кто-нибудь из бродячего племени комедиантов, вся деревня ходит ходуном. В вечер после свадьбы Антонин демонстрировал свой коронный номер в клетке с пятью львами. Вокруг фургона стояла толпа, и когда Антонин со свадебным цветком в петлице оказался по ту сторону решетки, его встретили аплодисментами. Только номер с самого начала не задался, львы были неспокойны, их раздражал шум и сам Антонин с цветком сделался вдруг для них чужим человеком. Незадолго до заключительного трюка огромный лев Менелик кинулся на Антонина и остальные четверо присоединились к нему. Все произошло на глазах у гостей, собравшихся на свадьбу; невеста сидела в первом ряду.

Старого Антонина эта смерть окончательно сломила. Он уже так и не оправился и спустя несколько лет, в 1895 году, умер.

Когда в тот день суматоха улеглась, один из братьев вспомнил про цыганку: Менелика не подвергли испытанию с карболовой водой, поскольку его имя и так всем нравилось.

После Антонина никто не хотел брать управление в свои руки - частью из суеверия, частью потому, что новому директору пришлось бы взять на себя и обязательство выплатить братьям их долю. В конце концов братья и молодая вдова снова уговорили Карела. С той поры он вел менажерию через все ups and downs (Взлеты и падения (англ.)) - к успехам и расцвету.

Тогда, разумеется, о расцвете и речи не было, у всех забот был полон рот, а у Карела больше остальных. В те трудные минуты он сделал то, что делает во время прыжка любой сальтоморталист, - в мертвой точке слегка сгруппировался. Он продал карусель, чтобы выплатить братьям деньги, продал марионеток и оставил себе лишь менажерию.

Это был мой отец.

Я родился в Тимишоаре 3 июня 1891 года. Год спустя - 5 июня 1892 года - в Кремжи над Дунаем родился Индржих, а в следующем году - 12 августа 1893 года - в штирском Юденбурге к нам присоединился третий и последний брат, Рудольф.